Реликт (том 2) [Книги 4–6] - Василий Головачев

«Что именно пытается изменить ФАГ?»

«Амплитуду флуктуаций вакуума ему уже удалось увеличить. В нашем домене более шести тысяч разрешенных комбинаций протонов и нейтронов, то есть изотопов различных элементов, но лишь двести восемьдесят лежат в зоне стабильности. Например, уран может иметь сто семь изотопов, известно пятнадцать. А изменение вакуумных флуктуаций приводит к сокращению числа стабильных изотопов. Если так пойдет и дальше, станут радиоактивными даже основные элементы, из которых состоят наши тела: азот, кислород, углерод, водород, сера. Изменяется также гравитационная постоянная, увеличивается постоянная слабых взаимодействий, а самое страшное — увеличивается масса электрона…»

«Что вызывает уменьшение дельта эм, разницы масс протона и электрона! — воскликнул Ставр. — Об этом предупреждал Голос Пустоты! А я считал его речи абракадаброй!»

В глазах Тота мелькнул насмешливый огонек.

«Кажется, в вас не ошиблись, идеи вы схватываете быстро. Да, Голос о многом успел предупредить людей, но его почти никто не понял, не воспринял всерьез».

Ставр вспомнил загадочные слова Диего: «Потеря качества сигнала влечет за собой снижение качества мышления». Инк имел в виду, скорее всего, снижение интеллекта Голоса из-за падения качества «нервного сигнала», передаваемого через «клетку»-домен. Этот сигнал Ставр воспринимал как беззвучный толчок в голову, внутреннее сотрясение сознания.

Помолчали. Ян Тот иногда как бы «уходил», выпадал из сферы общения — то ли продолжал размышлять над какой-то проблемой, то ли разговаривал с абонентами, — и Ставром овладевало чувство неловкости: они вынуждали этого сверхзанятого человека отрываться от более важных дел. Но кто был, черт бы его побрал, тот благодетель, что просил Тота поговорить с гостами?

«И что же теперь? — спросила сникшая Видана. — Что нужно этому… Игроку?»

«В отличие от Универсума, мы не знаем ни его логики, ни психологии, ни цели, но решать мы должны свои задачи и на своем месте. Поскольку для нас это война, значит, надо воевать, драться за выживание, пока Универсум не прореагирует на наши усилия и не скажет, например: молодцы, ребята, хвалю! Или такое: а ну-ка прекратите возню, не путайтесь под ногами, вас вообще здесь быть не должно!»

Ставр и Видана смотрели на хозяина с одинаковыми чувствами. Ян Тот улыбнулся, встал.

«Но я надеюсь, он так не скажет. Конечно, вряд ли наша деятельность очень важна для всего Универсума, равно как и потеря одной „клетки“-домена. Концепция Игры, утверждения Закона, важнее. А, как известно, de minitus lex non curat[90]. Однако, хотя мы и втянуты в Игру-Войну помимо нашей воли, это не освобождает нас от ответственности за ее исход».

Гости встали, пора было уходить, хотя оба хотели бы беседовать еще долго.

«Что же нам делать?» — спросила Видана с наивной непосредственностью.

«Главная задача — найти каналы просачивания в наш мир чужих законов, изменяющих наши константы. Но кто в состоянии это сделать, я не знаю. Может быть, „серые призраки“? Не уверен. Сам Конструктор или даже Архитектор? Не знаю. Их еще надо найти. Но и людям предстоит поработать, очищая континуум от нагуалей и скоплений Абсолютно Мертвой Материи, а микромир — от чужих „вирусных“ добавок, лишних измерений, полей и частиц. Кроме того, надо будет подумать и над очищением запрограммированных ФАГом людей, над изменением социальных отношений и самой концепции бытия человечества. Кстати, последнее — задача архисложная, потому что базисом человеческого существа остается пока животная сторона его природы, и даже интраморфы не полностью свободны от рудиментов агрессивных желаний, жажды власти, высокомерия или равнодушия. Прощайте, друзья. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся».

Ставр поклонился, собираясь уходить, но Видана не удержалась от вопросов, которые мучили ее:

«Ян, сколько вам лет, если не секрет?»

Тот Мудрый обозначил улыбку.

«Двадцать девять. А что?»

«Я думала, вам не меньше двухсот…»

«Если бы мне было столько, я ушел бы с Конструктором еще полсотни лет назад».

«А вы живете… один? — Видана покраснела, метнула на отвернувшегося Ставра косой взгляд. — Я пробовала зондировать ваш дом… нигде никого… простите, ради Бога!»

Тот взял руку девушки в свою, коснулся легонько губами пальцев, сказал вслух:

— Я живу один, Дана. Иногда это заставляет делать странные шаги, как, например, знакомство с вами. Но мой дом всегда будет открыт для вас.

Ставр вышел, стараясь не прислушиваться к разговору за спиной. Видана догнала его уже у лифта, глянула на каменное лицо спутника, но ничего не сказала. Несложно было понять, о чем она думает. Ян Тот поразил ее, заставил работать фантазию и чувства, а его одиночество было достойно жалости. Одиночество — удел всех выдающихся умов, вспомнил Ставр чьё-то изречение[91]. Дай Бог вам счастья, мыслители!

И Тот Мудрый ответил, каким-то образом уловив мысль Панкратова:

«Спасибо, эрм. Однако в этом мире можно найти лишь опыт, но не счастье. Ты еще убедишься в этом сам».

«А почему все-таки вы согласились встретиться с нами? Насколько мне известно, до этого вы практически ни с кем не вступали в контакт, кроме…»

«Кроме Лады, дочери Баренца. Ты угадал, эрм. Да, она моя жена, однако мы с ней… В общем, это неинтересно. А вот на вопрос отвечу: мне интересно было пообщаться с человеком, который, по прогнозу, должен ликвидировать эмиссара ФАГа и даже более того — выйти на уровень Игрока».

Нырок в Чужую

Герман Лабовиц жил в Дакке, а работал в Такла-Маканском ксенозаповеднике, изредка оставаясь там на ночь и не испытывая от этого никаких неудобств. Он и в молодости был неприхотлив, довольствовался малым и не тяготел к комфорту, а теперь, будучи экзоморфом, и вовсе перестал обращать внимание на такие мелочи.

Работа в бестиарии заповедника вполне отвечала его внутренним запросам, а дружба с интраморфами синклита давала необходимую разрядку и психологически-интеллектуальный настрой. Кроме того, кое-какие обязанности возложил на Лабовица Габриэль Грехов, и выполнять их в отсутствие бывшего проконсула было интересно. И уж совсем увлекательно было оказаться в центре событий, связанных с деятельностью в Системе Фундаментального Агрессора, чье появление предсказал Грехов еще во времена Конструктора.

Нынешним вечером Герман тоже решил не лететь домой, а провести ночь на территории заповедника. К тому же собрался заглянуть на огонек Габриэль, и встреча обещала быть информативной.